1906-1907г., Издательство “СКИТ”
К предыдущей странице К оглавлению К следующей странице
СЛОВА
и мысли о водке, табаке и сквернословии,
извлеченных из поучений о. Иоанна Кронштадтскаго
и других проповедников.
Посмотрите со вниманием на жизнь современнаго человека, как она неестественна, не говорю уже — неблагодатна, как нехристиански провождается. Посмотрите, как он извратил самыя наслаждения чувственныя. Для обоняния и вкуса, и отчасти для самаго дыхания, он изобрел и воскуряет почти непрестанно острый и пахучий дым — принося это, как бы постоянное кадило, демону, живущему во плоти, — заражает этим дымом воздух жилища своего и воздух внешний, а прежде всего пропитывается этим зловонием сам, — и вот вам постоянное огрубление своего чувства и своего сердца поглощаемым постоянно дымом не может не действовать и на тонкость сердечнаго чувства; он сообщает ему плотяность, грубость, чувственность. Чрево — стало идолом; постов многие совсем не держат, считая их тягостными; пирования и пьянство сделались явлениями постоянными; деньги — стали положительно современным кумиром, и для легкаго приобретения их люди не пренебрегают никакими средствами, как бы они ни были неблагородны, нечестивы; все помыслы, заботы, забавы, в том числе и игра, словом, — удовольствия, искательства, намерения, предприятия, даже учение направлены к земле; о небе, о небесном звании, о небесном учении и житии во многих домах нет и помину. Человек стал весь земля, весь прах! А между тем Бог сошел на землю для того именно, чтобы возвести на небо. Адаме, гае еси? Человек христианин, где ты? Как ты глубоко ниспал! В какую ты тьму зашел сам добровольно? — Возникни ты, выйди на свет Божий, познай свое божественное благородие, свое небесное звание, возвратись к Богу, — брось чувственность мертвящую дух, — начни жить по духу добродетели, умертви плотския страсти, покайся и соединись с Богом, да возведет тебя на небо и посадит с Собою на престоле царства Своего.
Говоря о земном, страстном, недостойном направлении жизни людей, я не упускаю из виду и многих светлых сторон в жизни многих христиан и добродетелей истинно христианских, но это — слабое меньшинство. Дай Бог этому меньшинству превосходить большинство. Аминь.
Однажды, занимаясь в своем садике, я услышал, что недалеко от меня 68-летний старик страшно сквернословит. Я начал было убеждать его оставить эту дурную привычку, но сквернослов так сроднился с нею, что когда отходил от меня, то все продолжал сквернословие. Вскоре встретился я с ним около его дома, — и он, вспоминая мои замечания, теперь как будто стыдился меня. Я воспользовался этим случаем и начал с ним беседу.
— Скажи, пожалуйста, что тебя ныне так рано и сильно огорчило, что ты в глазах моих, в виду храма Божия, так ужасно сквернословил?
— Ах, батюшка, отвечал, он мне, как не огорчаться, когда в яровом поле моем был почти весь табун лошадей.
— Да, сказал я, это, конечно, обидно для хозяина; но зачем же тебе сквернить уста, которыми ты творишь молитвы и приобщаешься Св. Тела и Крови Христовой? — Слова мои, к сожалению, не пали на сердце старика. В тот же день он опять стал изрыгать срамныя слова, совсем не ожидая той бедственной участи, которая постигла его в тот же день.
По возвращении моем домой из прихода, мне говорят: “батюшка, Пахомыч-то умирает”. “Что же с ним случилось?” “Говорят, что в поле попал он, под соху и сошниками пропороло ему живот”. Я тотчас же отправился к несчастному, — он страшно стонал: живот его был до того пропорот, что в нем видны были внутренности, — однако-ж, среди смертельных страданий он имел еще столько силы, чтобы разсказать мне про свое несчастие: “когда ушел ты от меня, говорил больной, я отправился пахать; начал работу без молитвы и продолжал ее без молитвы. Сделал пять или шесть борозд, — вижу, что лошадь ходит не так, как мне бы хотелось, — и я подошел к ней с сквернословием и ударил ее, а она вдруг как-то смяла меня под себя, я не мог справиться, и попал под соху на сошники, на которых с четверть версты волокла меня с поля домой; на дороге брат мой родной встретился со мной и снял меня с сошников”.
Поистине, достойна была крайняго соболезнования бедственная участь, постигшая этого человека; но при виде той безропотной покорности воли Божией, с которою он переносил самыя тяжкия страдания, как очистительныя для души, оскверненной греховною привычкою, — нельзя было вместе с ним не благословлять Господа, Котораго благость, спасая нас от вечной погибели, всемерно ведет нас на покаяние.
Действительно, покаяние этого беднаго страдальца было глубоко и чистосердечно: исповедавшись и приобщась Св. Тайн, он остался еще в живых на целыя сутки и до последняго своего воздыхания постоянно повторял молитвенныя слова.
К предыдущей странице К оглавлению К следующей странице